От мисс Луны Аёр:
Почему в Хогвартсе всегда страшно? Нас всегда убеждали, что здесь очень безопасно и ничего не грозит, но обстоятельства всегда доказывали обратное. А ведь идёт война и защита как никогда важна. Всё начиналось, как обычно, довольно мирно. Удивительным было лишь то, что Министерство Магии прислало нам новых преподавателей. Удивителен сей факт потому, что доверие к людям, пришедшим в такое время учить детей, будет минимальным, особенно если учесть, что некоторые их них вели достаточно странные предметы, абсолютно никак не относящиеся к магическому миру. Странным было появление в расписании, например, риторики и физической культуры. Таких дисциплин у нас отродясь не было. Почему они вдруг возникли и зачем? Непонятно. Мы сходили на рунологию и историю магии. Историю магии привычно читала мисс Пьюрфой, а вот рунологию только что пришедший профессор Абертау. Материал, который он давал, был весьма интересен мне. Мне нравится изучать письменность. Однако ощущалось, что сам преподаватель не очень увлекается это темой. Его манера подачи информации заставляла немного скучать.
На обеде нам представили вновь прибывших учителей. Одна из них тут же дала задание: поставить сценку по выданному тексту. То, что она выдала, по идее, должно было отражать суть факультетов, но оно никоим образом этого не делало. И ладно, если бы только у нас произошёл такой казус, но с описанием своих факультетов были несогласны все ученики. К счастью, нам разрешили всё изменить и поставить небольшую сценку с нуля. Но Хаффлпафф не мог безотлагательно приступить к выполнению задания. К нам пришла мисс Треверс поговорить о нашем пропавшем пони Фредерике. Мы были бесконечно рады тому, что на нашу проблему наконец-то обратили внимание. Мы уже давно взывали о помощи, но ответной реакции добились только сейчас. Здорово, что теперь мы точно знаем, что нам делать. Надеюсь, мы скоро найдём нашего любимца. На самом деле, в пятницу вечером произошло достаточно неприятное событие, связанное с Фредериком, но обо всём по порядку. Итак, после обсуждения вопроса о нашем пропавшем домашнем животном с мисс Треверс и мисс Паркинсон наши действия получили довольно чёткие очертания. Мы присоединились к работе других факультетов над сценкой, отражающей дух Хогварста. Ребята быстро приняли одну идею и начали раскрывать её. Через какое-то время мисс Саммерби посмотрела то, что у нас получается, указала нам на наши ошибки и отпустила с миром. Далее произошёл случай, выходящий за рамки нормы. В расписании дальше шли факультативы. Я решила пойти на драконологию, послушать мистера Уизли. Он учился на старшем курсе, когда я поступала в школу, поэтому мне стало интересно, как и что он рассказывает. К нему на пару собралось достаточно много ребят. Пока мы стояли ждали его, я заметила, что Йоль, Юна и Киллиан, если я не ошибаюсь, быстрым шагом возвращались в башню за какими-то принадлежностями для зелий. Спустя несколько секунд со второго этажа, а именно туда они и пошли, раздался истеричный крик Юны. Средний и старший курсы двинулись туда. Я тоже попыталась выяснить, что случилось. Просили позвать наверх преподавателя и разойтись по гостиным. Я, сильно переживая, практически трясясь от волнения, забежала в холл первого этажа, где шёл какой-то факультатив и передала то, что слышала сама. Ребята отреагировали мгновенно. Меня это порадовало, но напряжение нисколечко не уменьшилось. Я хотела скорее узнать, что там на втором этаже, почему Юна кричала. Мне было очень боязно за неё. Но Алиса образумила меня и увела в нашу гостиную. Я не находила себе места. Потом мы решили выглянуть. Факультатив продолжался. Тут мне стало жутко неловко. Я начала думать, что сорвала лекцию или, как минимум, помешала её проведению. Было жутко стыдно. По окончании часа, отведённого на дополнительные занятия, я подошла к мистеру Абертау, на урок которого так безрассудно вторглась, извинилась за срыв пары, за панику и за вмешательство. Он отнёсся ко всему снисходительно. Мне, можно сказать, повезло. А мисс Луанель с сарказмом сказала, что ничего серьёзного не произошло, просто мистер Моритани скастовал непростительное заклинание чужой палочкой. Сарказм в её голосе успокоил меня, но сказанное ей вызвало у меня некоторые страх и непонимание, поэтому я не стала вдаваться в подробности. Однако всё итак выяснилось быстро. Оказалось, что профессор Моритани пытался показать ученикам, что доверять не стоит даже лучшему другу. То, что он сделал, было небольшой постановкой. У него нет магии, поскольку он был контужен на войне. Он не мог никого убить, но ситуация, которую они разыграли, напугала Юну, проходившую в тот момент мимо, и она на автомате отреагировала на неё: «Инкарцеро, Ступефай» и истерика. Что же, это не самое страшное, что случалось в Хогвартсе. После ужина было гораздо жутче. Все, кто живёт в Хогвартсе, поужинав, вышли из Большого зала и собрались расходится по жилым помещениям, но внезапно послышались взрывы, дым окутал нас. Преподаватели оцепили детей, средний и старший курсы отправили младших в центр и тоже стояли с палочками наголо. Когда взрывы прекратились, мы вернулись в Большой зал, боевое построение при этом сохранилось. Вдруг прозвучали ржание лошадей и стук копыт. Ужас какой-то. Самое страшное, что было непонятно, с какой стороны идёт звук, откуда ожидать нападения. Звук прокатился из одного конца зала в другой, но слышен был везде. Тогда никто не понимал, что происходит. Переждав немного, мы бегом перебрались в гостиные. Разумеется, все тут же начали обсуждать, что это, чёрт возьми, было. К Хаффлпаффу пришли несколько человек с других факультетов, они рассказали легенду о Четырёх Всадниках Апокалипсиса. Все сошлись на мнении, что это был первый — война. В альманахе по истории магии упоминался человек, который смог устоять против Всадников. И о нём тоже ребята нашли легенду. Из неё я сделала вывод, что надо не бояться ничего, а когда придёт Смерть, смело встретить её лицом к лицу, что позволит попасть к Сидам, у них можно будет попросить помощи. Позже пришла почта. Принесли извещения с линии фронта. У многих родители были ранены или убиты, некоторые пропали без вести. Очень много детей плакали. Вокруг царила атмосфера страха, отчаяния и скорби. Ребята с моего факультета нашли под лестнице радиатор, очень похожий на тот, в который превратился Фредерик. Как раз это событие стало неприятным. Глядя на нашу находку, можно было подумать, что пони был сильно изуродован. У него не было глаза, он был другого цвета и очень испачкан. В общем, состояние его было жутким. Однако трезвые размышления всё-таки привили нас к выводу, что это не наш пони. Все ученики собрались в холле второго этажа и стали петь песни. Большого света не было, на столе и нескольких стульях стояли свечи. Безумно красиво и тоскливо. Мне было жаль, что я не могу остаться там подольше. У моего факультета на утро было намечено важное дело. Юна нашла меня среди поющих ребят, позвала пройтись и поговорить. Я с удовольствием составила ей компанию. Вернувшись к своим софакультетникам, я попила с ними чай и легла спать.
Проснулись мы в шесть утра. Это было сделано отнюдь не просто так, а с целью. Нашей задачей было посадить семечко, которое нам отдала дриада. Поев и дождавшись мисс Паркинсон и мисс Спринг, мы отправились в лес очень тихо, на цыпочка, старясь не издавать ни единого звука. По лесу ходить долго не пришлось, семечко быстро показало нам нужное место. В момент посадки я испытывала светлый трепет. Мне было очень радостно, что мы сдержали обещание, что мы стараемся вернуть то, что забрали. Будущему дереву мы сказали, каким хотим его видеть. Это тоже было очень светло, мило и завораживающе. Вернувшись в замок, мы стали рисовать картину для Хельги. Потом настало время идти на завтрак, но завтрака не было. Наступил голод. Опять раскатилось ржание. Проскакал второй всадник. Преподаватели насторожились, встали с мест, стали озираться, а ученики отреагировали на звук вполне спокойно. Я совсем не напугалась. Мне показалось ожидаемым то, что мы опять услышим ржание коня. Я не дёрнулась. Из столовой мы ушли ни с чем. Более того, все запасы еды, хранившиеся в гостиной, обратились в пепел. Есть было нечего. У Квинн сильно заболел живот. Печенье рассыпалось ровно в ту секунду, когда она ела его. Самый логичной поступок — отвести человека в больничное крыло. Это мы и сделали. Первым занятием среднего и старшего курса Рейвенкло и Хаффлпаффа было прорицание. На нём я начала кашлять. При чём не только я. У многих проявлялись какие-то странные симптомы. Стало ясно, что начинается эпидемия. На той же паре была учебная тревога. Не очень приятное мероприятие, но всё же вполне обоснованное. Нумерология прошла спокойно. УЗМС тоже. Было довольно интересно приручать деринара. Мне понравилось. Видимо, у родителей я всё-таки научилась подобающе вести себя с магическими животными. После третьей пары опять была учебная тревога. С одной стороны, тренировки построения и эвакуации абсолютно обоснованы, но, с другой стороны, они не позволяют ни на секунду забыть о том, в каком положении находятся несколько стран.
На обеде мадам Помфри объявила о массовом заболевании. И опять ржание и топот. Третий всадник. Оставался последний. Ждать, вероятно, оставалось совсем недолго. После обеда в гостиную Хаффлпаффа зашёл профессор Моритани. Я, к сожалению, застала лишь малую долю его присутвия у нас, потому что опять ходила с ребятами на репетицию сценки. Однако то, что его поведение в стенах нашей гостиной сильно поменялось, можно было увидеть и за те несколько минут, которые я наблюдала. Эта перемена меня сильно порадовала. Она вселила надежду, что мистер Моритани станет более снисходительно относиться к дисциплине, не будет так много требовать от учеников и перестанет зацикливаться на полном, беспрекословном подчинении младших страшим. Далее был факультатив по политологии. Наверное, мои воспоминания о нём будут гораздо ярче даже воспоминаний о первом Всаднике. На этом занятии каждый факультет и некоторые преподаватели говорили о Британии, о патриотизме, о войне. Хаффлпафф нарисовал плакат "NO WAR. MAKE COOKIES." Речь Карисы отражала примерно эту же мысль о том, что в войне ничего стоящего. После нас слово дали Йоханнесу Моритани. Первое, что он сделал - попросил у нас пакат и разорвал его. Для меня это стало ударом ниже пояса. Мне было обидно за то, что он так просто обратил в ничто нашу идею мира, ненасилия, сплочённости и спокойных переговоров. Я заплакала, поняла, что не могу дальше оставаться в первом ряду и отошла в сторону. Удивительно, но за мной ушёл весь факультет. Расстроены были все. А профессор продолжал распинаться об ужасах войны и о том, что пацифистские настроения никого не спасут на поле боя. После него выступить решил мистер Мальсибер. Мне очень трудно вспомнить, что конкретно он говорил, но я хорошо запомнила мысль, что мистер Моритани неправ, что он болен не телом, как другие участвовавшие в битвах, а головой, что слушать его означает поддаться панике и слабости. Когда всё это закончилось, мы вернулись в гостиную. По пути туда несколько преподавателей выразили нам поддержку и сочувствие. Самое главное, они нам дали понять, что они согласны с нами. В гостиную с теми же намерениями приходили некоторые ученики. Их беспокойство за было очень приятно. До сих пор не могу поверить, что нас поддерживает такое большое количество людей. Плакат мы скеили. Чуть позже должен был быть факультатив по риторике. Однако мисс Саммерби решила не проводить занятие, а обсудить то, что произошло на политологии. Ребята начали делиться мнениями, как только я, набравшись смелости, стала высказывать то, что было в моей голове, зазвучала сирена. Это не было учебной тревогой. Нападение было на самом деле. Все ученики ринулись, как и полагается, в учительскую. Я попыталась построить своей факультет, но они проигнорировали мои просьбы и просто побежали в более безопасное место. Алиса устроила всем нагоняй, вполне себе заслуженный. Выяснилось, что некоторые студенты старшего курса и преподаватели пошли на обход и тут защита рухнула, венгры напали. Сидя в учительской, мы этого не знали. Было жутко страшно. Меня беспокоило ещё и то, что меня не послушались младшие софакультетники. Ведь, пока отсутствовала Квинн, старшей по возрасту была я. Хотя, разумеется, руководить всеми должны старосты, и бразды правления перешли к Оливии. Когда всё утихло, нас повели на ужин. Сообщили, что мисс Паркинсон и мистер Снейп сильно пострадали из-за вторжения в защитный купол. Я была сильно обеспокоена их состоянием, однако также сказали, что в скором времени они будут в порядке. После ужина мы ещё немного посидели в гостиной. Наше спокойствие прервала надобность идти к Сидам. Нас спрашивали, хотим ли мы идти. Я согласилась не раздумывая. У меня Сиды ассоциируются с невероятной силой, красотой, изящностью и холодом. В этот раз мои ассоциации были подтверждены. Перед дверьми школы собрались почти все ученики, чтобы обратиться к этому прекрасному народу за помощью. Мы пошли за холмы. Стало очень холодно. Сиды, разумеется, спросили, зачем мы пришли. Несколько ребят вышли вперёд и объяснили цель нашего прихода, но жители другого мира прервали их, сказав, что судьба должна выбрать тех, кто будет просить и помощь и кто принесёт нам то, что должно помочь. Все тянули жребий. Он выпал шести детям. Их увели за Грань. Все оставшиеся пели в знак того, что ждут ушедших. Когда они вернулись, стало происходить нечто странное. Нам пришлось разделиться на группы. Та, в которую попали я и мой факультет, находилась прямо перед входом в замок. Там стояла девушка с Гриффиндора в белом одеянии. Мы долго не понимали, что делать. Подумав, мистер Линдеман сказал всем принимать всё, что будет дальше, как должное. Сид вытащил из гриффидорки меч и убил чёрную сущность, лежащую перед дверью. В моих ушах ещё долго будет звенеть истошный крик девушки. Я благодарна ей за эту жертву. Она испытала жуткую боль, но сделала она это ради спасения Хогвартса от бед, нависших над ним сейчас. Потом полетели письма. Я испугалась, потому что была уверена, что в них какие-то плохие вести. Я хорошо усвоила урок, что ничего не бывает безвозмездно, что за всё нужно платить. Поэтому я посчитала возможным, что кто-то из родственников погиб. Уже в который раз меня охватил страх. Однако письма были всего лишь о зачислении в Хогвартс. Моё письмо будеи служить мне напоминание о Всадниках Апокалипсиса, о Магическом Полотне, о Сидах, о боли Гриффиндорки и о чудесном избавлении от напастий. Мы зашли в школу. Оно переродилась. В картину, которую мы утром по очереди рисовали, пришла Хельга. Мы очень обрадовались. Можно было начинать готовиться к балу, этим мы и занялись. На балу было замечательно. В его начале профессор Макнейр собрал весь наш факультет и сказал, что растроган склеенным плакатом, поблагодарил нас за то, что мы его склеили. Было очень приятно. Играло большое количество вальсов. Жаль, что мне не с кем их танцевать, но это не убавляет их красоты. Посреди бала у Хаффлпаффа появилась идея пойти посмотреть на дерево, которое мы сажали утром. Посоветовавшись, обговорив всё, мы пошли в лес к тому месту, где закопали семечко, но дерева там не нашли. Это было странно, потому что мисс Спринг, мисс Паркинсон и Квинн накладывали "Флоридус". Однако чуть позже мы услышали звон, поняли, что так нас зовёт дерево, и пошли на зов. Дриада этого дерева была прекрасна. Добрая, светлая, открытая, готовая помочь... Именно такой, я и хотела, чтобы она выросла. Поговорив с ней и пообещав и впредь проведывать её, мы отправились в сторону Хогвартса. Кто-то пошёл обратно на бал, а кто-то - в спать. Я выбрала сон. Пока мы пили чай, я раздумывала о том, насколько прекрасно созидать, насколько много магии в создании чего-то нового, великолепного, доброго. Было бы прекрасно творить больше добрых дел. В них чувствуется волшебство.
Утром, на завтраке огласили список тех, кто дожен пойти на фронт воевать, кто может там быть колдомедиком. В списке были и преподаватели и студенты. У них был час на сборы. Очень горько провожать на войну людей, к которым привык, которые пережили то же, что и ты. Но плакать в этой ситуации нет смысла. Надо дать понять людям, что им есть куда вернуться, что их ждут и любят. Хаффлпафф обнимал уходящих и обещал присылать банки с солёными огурцами. Я очень надеялась, что их это хоть немного подбодрит. Я буду очень ждать их возвращения и верить в то, что они вернуться целыми и не вредимыми.
от девочки Тани:
Первое чувство, которое обуревало меня после игры - это чувство благодарности. Спасибо всем, кто участвовал во всём этом. По-настоящему восхитительно в один миг оказываться в другой реальности и жить ей несколько дней. Впечатления просто непередаваемые. Много хорошего и плохого, весёлого и грустного, уютного и страшного, спокойного и волнующего. Нереальное количество эмоций. И обнимашек. В понедельник после игры очень непривычно, что нет стольких людей, которых можно обнять и которые готовы к контакту. Еле-еле вспомнила, что стёбы моих университетских друзей в мою сторону вполне нормальны.
На игре не было тяжело. На ней было интересно, потому что всё время что-то происходило, куда-то надо было идти и что-то делать. Но нехватка спокойствия может не только развлечь, но и чрезмерно утомить. Грань тонка. Я езжу на игры за новыми переживаниями, новыми впечатлениями, поэтому я всем довольна. Домой ехала уставшая, немного пуганная, осоловелая, но счастливая и наполненная массой ощущений.
Мне жаль, что есть некая грязь. Мне очень хотелось бы, чтобы её не стало. Ссоры очень глупы. Зачем они?
Я обожаю тот мир, который мы все вместе создаём. Он необычаен. В нём полно и пугающего и восторгающего.
И, да, я бы хотела сыграть "Дом".